Александр, 61 - 9 апреля 2012 00:43

[COLOR=red][SIZE=+1]Бред... Сон Сергея-А[/COLOR]лешеньки.[/SIZE]
Степь...
Широкая, раздольная, бескрайняя...
Но это все слова! Метафоры-эпитеты! Лирика!
А вот когда выйдешь в неё... - а в неё только ВЫЙТИ и можно, как кораблю в открытое море, в окиян огромадный безбрежный - оглянешься вокруг, насколько глаз хватит - а кругом - степь! Простор! Воля!
Жёлто-коричнево-белая, с зелеными проплешинами, в черную крапинку - и ковыль! - грустно так по ветру клонится... Чтобы, склонившись, тут же буйно-непокорно взметнуть свои упрямые метелки...
А тааааам! - на горизонте, где степное марево с небесным сливается, - таааам... Лошади...
Табун...
Ууух! - пыль столбом в небо! Кони! Ой несут, ой, летят! Лавина! Топот гулкий, дробный, ржанье резвое, залихватское! Гривы-хвосты - по ветру! Глаза лупатые исссиня-черные вытаращены, ноздри вширь, как трубы ангельские, уши плотно прижаты - молнии, не кони! Сейчас там, за горизонтом - так в небо и уйдут! Да и есть ли он - горизонт-то этот? Не видать! Марево! И дрожит воздух пыльный в лучах солнечных,от жары-зноя степного подрагивает-вибрирует...
И земля дрожит от тысяч копыт буйных-бесноватых, вибрирует...
Всё сплошь - степь! Сразу - и в небо!
Так бескрайняя ли она?
Бездонная!
Как купол небесный!
Как вселенная!
И стоит посреди этого ковыльного космоса Сергей и озирается. Как попал сюда? Почему один? А где Афанасий? Ангел?
Хоть и скукоженный какой-то, хоть и нелепый - да что у нас на Руси лепо? - но все ж ангел. Привык к нему уже Сергей. Неуютно без него как-то, сумятошно, вроде как знобит-колдобит.
Идет Сергей по степи, ковыль метелками за штаны цепляет, свой седой волос оставляет, идет-идет, а Ангела не видать. Один он. И бредет, не зная дороги. Куда бредет? Да вперед бредет.
И вдруг...
- Здравствуй, Алешенька, здравствуй, сынок...
Голос женский, тихий, грудной, грустный.
Алешенька? Это ж вроде как его? Ангел говаривал - имя его небесное. Сынок? Кто ж так звать может? Мать? Мама? Так умерла же давно - сам и схоронил.
- Плохо мне, сынок. - опять этот голос. Ой как на материн похож! - Гляжу я на тебя - да на всех вас, деток моих, - и сердце кровью обливается. Куда идете? Какой дорогой? Какую цель ищете? Потерянные, заблудшие, не только путь свой и цель свою - себя потеряли. Одинокие, озлобленные... Вы же все - сыновья и дочери - детки мои. Мне вас всех - и плохих, и хороших - всех непутевых жалко. Пальцы вот на руках - разные, а любой отрежь - одинаково больно. Позабыли вы мать свою, позабросили - вот и маетесь. Пуповину разорвали, а жить сами не можете. Суетитесь, гоняетесь, речами на вид умными, а по сути лживыми-обманными изошли, а все - бестолку. Честь свою потеряли. Совесть... Несчастные!
Голос утробный, грудной, как из-под земли идет.
- Кто это? - вертит головой Сергей недоуменно.
- Мать твоя, Алешенька. И всех вас - мать. Все вы - мои.
Вздох тяжелый, аж земля поднялась и медленно опустилась.
- Может я, конечно, не всегда ласкова с вами была. Может, сурова излишне - не знаю. Но я мать - право имею. И всех вас всегда любила и люблю. И отцы ваши, и деды, и прадеды - тоже детки мои, - меня любили и берегли. Кровью своей поливали, грудью прикрывали, а супостата ко мне не допустили. Вот мы и жили - в согласии и ладе. И стояла Русская земля. На зависть всем. И никто мне не перечил, что сурова я больно. А вы? Не только защитить от ворога не хотите, сами готовы супостату продать. За копейки. Али обиделись, что сурова я к вам была? Ну что сурова, Алешенька? А жизнь наша какая? Не сурова ли? Что ж вы на меня все так обиделись? Что ж так отвернулись? На чужбину подались, к мачехам сладкоголосым и лицемерным. К бананам Таиландским потянуло? К мулаткам Ямайским? А пахать-сеять кто будет? Хлебушек кто рОстить будет да детушек-кровинушек? А без детушек - разве Родина?Эхе-хе!
Вздох. Снова земля поднялась и опустилась.
- Мама? - оторопело прошептал Сергей. - Ты?
- Я, сынок, я. Не признал? Да вы все меня теперь признавать не хотите. Заморские блага любы. А я - что? Со мной же работать надо, тяжело, до седьмого пота! Отвыкли... Проморгала я вас...
- Мама, да ты что? Да мы... Да как ты могла так подумать?! - затараторил скороспело Сергей, в слюне своей путаясь.
- Да я не думаю, сынок. Я вижу. Что-то с вами произошло-приключилося, не наше что-то, не русское, какая-то зараза заморская вас поразила... Уж как вы меня рвали-терзали, делили, по кускам, на лоскуты - все захапать норовили да побольше - в мешки, в сундуки, в карманы, за пазуху гребли, а кто и за обе щеки - больше, больше, моё!
И что? Нахапались? Урвали? А что ж в лапоточках худых так и ходите? Да в кафтанишках рваных-залатанных? Обманули вас? Или сами обманулися? Эх, дети-дети! Несмышленыши глупые, несуразные. Ну куда вам с вашими русскими душами - вот как эта степь - бескрайними, буйными, широкими и как небо распахнутыми, - куда вам за прощелыгами да хитродеями заморскими угнаться? Берегла я вас, уму-разуму учила, хворостиной порой драла - не помогло. Эх, детки...
Земля русская вздохнула еще раз горестно и замолчала...
Тишина...
- Мама.., - тихо позвал Сергей.
- Мама! - громче.
- Маааамаааа! - заорал он на всю степь - до неба, до солнца, до космоса.
Тишина...
Тут по его лицу и по лбу кто-то ласково так ладошкой теплой гладит, он открывает глаза...
-Тихо, Сереженька, тихо, все хорошо, это не мама, это я...
- Ооой, Светланида...
А она улыбается искристо, глазами колдовскими зелеными в его глаза ласково так смотрит:
- Да Света я. Это Афанасий для важности Светланиду придумал. Еще в детстве...
- А что со мной было? - настороженно поднял голову Сергей.
- Лежи-лежи... Так надо - не бойся... И Ангел твой - туточки. С тобой...
"Ангел мой, будь со мной. Ты впереди - я за тобой..."
Появился Афоня - рожа красная, потная - пробирает зельце-то! - глаза пьяные, но добрые и смешливые.

• 
• 
•