Александр, 61 - 14 апреля 2012 12:54

[COLOR=red][SIZE=+1]Бре[/COLOR]д... Храм[/SIZE].
Очнулся Алеша от зябкого холода. В лесу было темно, он лежал пластом под огромным ветвистым дубом, который и стал причиной его падения. Бог мой! Темно! Это я - что же! - целый день провалялся без сознания? И Ангел, стервец, не вернулся, не помог мне? Вот тебе и хранитель! Обиделся? Тогда какой же он ангел, если обижается? Да и вообще! Речи какие-то ведет крамольные, о Боге рассуждает, как захочет, критикует, сомневается... Разве так можно?
Алеша со стоном приподнял голову, перевернулся на спину. А может не только можно, но и нужно? Сомневаться? Особенно во всем том, что тебе преподносят как некий Божественный постулат? Некий незыблемый извечный Канон? Догму? Вот была у нас в России власть якобы народная, а значит - для народа. И было это каноном незыблемым, вечным. А кто сомневался - единицы диссидентские, - тех на костер. Но время шло, и засомневался уже весь народ в этом. А народ куда? Тоже на костер? Никак! И не стало этой незыблемой канонической власти. Новая пришла. Неканоническая. Тут - хошь сомневайся, хошь нет, ей всё по барабану. И никаких канонов. Типа - власть народная. А она и не народная вовсе. И не очень-то и скрывает это.
Охо-хо! Голова моя садовая! - подумал Алексей, садясь и обхватывая её, чуть было не расколовшуюся пополам от такого удара. - И что в тебя только не лезет, какие только мысли дурные тебя не посещают?
Встал, покачиваясь пошел. А куда пошел? Да вперед, куда же еще идти, когда некуда?
Долго ли, коротко ли шел, но потихоньку рассветать стало. Меж деревьев забрежжило, потом сильнее, лес стал редеть, и вышел Алеша на берег широкой и полноводной реки. Сел на бережок и грустно ему стало. Один он. Опять один. Только былочи Ангела своего нашел, Любовь нашел, Надежду обрел... И вот опять один. С чего начал, тем и закончил.
Да полно! Закончил ли? Нееет, - настырно прошептал он, - Еще побарахтаемся! Еще поживем! Меня Светлана ждет-недождется, любит-скучает, а я раскис. Негоже. Ой, негоже! Да и с Афоней... неловко как-то получилось, извинится надо бы... А потом - блиин! - как же он забыл? - от удара что ли из головы вылетело? - надо же Иешуа этого самого найти! А где его искать? Если даже с Небес не видно? Экая загогулина получается!
Встал и пошел вверх по течению.
Голова отчаянно гудела, лоб украшала иссиня-черная с кровавыми подпалинами шишка, но череп, видимо, не треснул. Так и шел - охая ежеминутно и хватаясь за голову.
Вышел на какой-то пыльный кривой проселок. Смотрит - впереди мужик идет - высокий, плечистый, в руках гитара. Космы рыжие до плеч. Борода рыжая шею закрывает. Рубаха красная лихо до пупа растегнута. И что-то знакомое в мужике том.
Догнал его Алеша, поровнялся. В лицо, в глаза заглянул...
Бааа! Ей-ей, Джигурда! Ей-ей Никита! Мама дорогая! Он-то что здесь делает? В захолустьи этом, один, гитара через плечо перекинута - выступал, что ли, где да от своих отстал? Непохоже... Да и Джигурда ли? Похож, ой как похож, но... Откуда? Да и глаза вроде не те... У этого - синие-синие, пронзительные какие-то... С глубиной морской, даже больше - бездонные... Хотя за последние дни каких только чудес с Алешей не случалось - чему удивляться?
- Здравствуйте, Никита, - для проверки забросил первый камушек.
Рыжий повернулся к нему, посмотрел оценивающе, улыбнулся открыто, по-джигурдински, во все 32 зуба.
- Здоровей видали, мил человек!
Голос! Рокочуще-грохочущий, словно дробь крупную или гвозди сотки в ведре жестяном катают-встряхивают, словно камни-валуны в горной речке перекатываются, словно колокола надтреснутые звонят. Его же голос! Точь-в-точь как у Высоцкого был. Но лицом - не Семенович, Джигурда вылитый!
- Вы уж извините... Но мне кажется, Вы похожи...
- На Никиту Джигурду? - закончил за него рыжий хрипло.- Да знаю-знаю. Все так говорят. Ну как хочешь - могу Джигурдой быть, могу не Джигурдой. У нас демократия, парень. Это когда смотришь на что-нибудь - ну точно это ТО. А тебе говорят - думай как хочешь - твое дело, может это ТО, а может ЭТО. Свобода!
И он рокочуще расхохотался.
Метко! - подумал Алексей.
- Да, наверное, Вы просто похожи. Согласитесь - довольно странно встретить здесь Джигурду.
- Странно? Значит, ты плохо его знаешь. Да покончим на этом. Зови меня... как хочешь. Но только на "ты".
- Ну тогда уж чего уж - Никитой и буду звать. Коли Вы так похожи.
- Да зови хоть горшком, только в печку не ставь - основной принцип демократии.
А вот откуда у тебя шишлак такой? - залюбуешься. Это ж надо суметь!
- Да понимаете... понимаешь, верблюд понес в гущу леса... Я об сук головой... Недоглядел... Да крепко приложился.
- Верблюд, говоришь?
- Ну, если быть точным - верблюдица.
- Даже так? Дааа, крепко приложился - это точно. Верблюд в гуще русского леса? Очень крепко!
- Да вот так вот как-то... Я за Ангелом погнался. Побить его хотел...Но у него верблюд резвее оказался...
Глаза у Никиты совсем стали круглыми.
- Слышь, парень, а ты ни откуда не сбежал? Прямо на верблюде?
- Не. Я понимаю - это всё удивительно слышать. Но это правда.
- Ну почему же удивительно? Если правда. Хотя... У нас в России правда всегда удивительна. Потому что чрезвычайно редка. А редкая вещь - всегда удивительна. Раритет! Её только в музеях да лавках антикварных, поди, сыскать и можно. Да и там - нарвяд ли. Все больше китайских подделок. Так, говоришь, ни откуда не сбежал? А то - неровен час - тебя может уже ищут во всю архангелы в белых халатах?
- Архангелы - навряд ли. Если только ангел, но он в розовом.
- Ну ты, парень, даешь! Час от часу не легче! - Никита снова захохотал своим громовым голосом, - А ведь все правильно! Я иду по России, по самой глубинке. Почему же мне тут не встретить блаженного? Все правильно! Тут удивляться нечему. Россия всю жизнь своими блаженными отличалась. Их мудростью жила. Согласен?

• 
• 
•